Парадокс абсурда или абсурд парадокса?

(Продолжение темы «Парадокс и «великолепные нелепости»)

Сегодня я хочу продолжить размышления на тему «Парадокс и «великолепные нелепости», заострив их на более узком «отрезке»: «Парадокс абсурда или абсурд парадокса?» А в качестве примера использую произведение Сери Сомневающегося «Фантастическая реальность Или Учение Абсурда».

Александр Бреусенко-Кузнецов высказал сомнение в том, что «это повесть или роман», иными словами, предположил, что произведение «Фантастическая реальность...»  является не художественным произведением, а научным исследованием. Действительно, такая мысль приходит в голову при чтении синопсиса, конечно же, если не читать само произведение. Ну, а когда начнете читать, то поймете, что автор ведет игру не только с «рядовым» читателем, но и с редактором, для которого и написан синопсис.

А идея произведения может быть сформулирована так: «Эта правда настолько абсурдна, что даже не укладывается в мое Учение об Абсурде».

 Это высказывание и является главным парадоксом абсурда, с одной стороны, и абсурдным парадоксом, с другой. Вокруг этой мысли и строится сюжет. А эту парадоксальную идею автор не просто «раскручивает», он ее буквально «ввинчивает» в голову читателю, аргументируя историческими и научными фактами, логически домысливая их и облекая в новую форму, оставляя прежним содержание. «Ввинчивание» - естественный процесс, если действие происходит по спирали. А ее и построил автор, двигаясь все дальше и дальше и в то же время возвращаясь назад. Он говорит о сказанном ранее, но отображая его в более четком ракурсе. Будто сначала делает прививку своей вакциной, а, убедившись, что критический момент миновал, вводит лекарство все большими и большими дозами.

Спираль в произведении поднимает героя не вверх, по пути духовного развития, а вниз, по пути деградации личности. Но, уже после объявления об абсурдности учения, вновь поднимает. Повесть, построенная от первого лица, как монолог главного героя и его дневниковые записи, почти стирает границу между автором и героем, и именно потому и возникает ощущение, что это автор придумал новую духовную теорию и «пудрит» нам мозги. На самом деле он так тщательно «стер» границу между своим «я» и главным героем, что только разъединив их в финале произведения, предоставит нам, наконец, возможность их идентифицировать.

Главный герой, движимый постулатом «Религия – опиум для народа», начинает посещать все без разбора имеющиеся в его городе «духовные» школы. «Перестройка превратила политическое просвещение в духовное, - считает он, Серя Сомневающийся, до недавнего времени бывший Фомой Неверующим, - значит, я смогу этим «духовным опиумом» сдвинуть свою «точку сборки» (читай: изменю восприятие и сознание). Наряду с творческим развитием учения Карлоса Кастанеды и духовной практикой  учения Дона Хуана он посещает ашрам кришнаитов, пытается стать последователем Саи Бабы, буддистом, сторонником Живой Этики, Дианетики («где все не идиоты, а роботы»), знакомится с женщинами из организации «Радостея», «замыкает круг» с последователями Акбашева, попадает в движение Индейцев, начинает верить Белой целительнице,  ученикам Грабового, не отрицает «Пути дурака» Кости Шамбалы и окунается с головой в «болото»  Шри Чинмоя. Он читает «Осознанные сновидения» Стивена Лаберже, культивирует «внутренний огонь» по книге Лу Куань Юй «Даосская йога. Алхимия и Бессмертие», начинает закаливать свое тело по системе Порфирия Иванова и пить травы как Серафим Саровский и как тот же Дон Хуан.

Герой не теряет разума, как эти «идиоты с безумными глазами». Он – сторонний наблюдатель, потому что вошел в эти «секты» со стороны кулис, чтобы увидеть то, что недоступно взору зрителя из зала.  И вот что он видит. Тот, кто вчера занимался транспортировкой наркотиков, сегодня стал главой буддистов. Сторонник «Учения Дона Хуана» выпрыгнул из окна, фанат «сновидений» Лаберже заболел, а организаторов «Радостеи» судят за то, что они отбирали у одиноких людей квартиры. Но самое скрываемое от взора зрителя из зала – сексуальные склонности руководителей и последователей духовных практик. Именно из-за этих «склонностей» они с легкостью могут покинуть пост президента кришнаитов и принять православие, выйти из баптистского круга к староверам. И они же в паузах между медитациями занимаются  не только «астральным» сексом, и не только с представителями противоположного пола,  и не только с совершеннолетними.

«Мне страшно интересно все это.  - Говорит главный герой. – Иногда страшно больше, чем интересно». У Сери Сомневающегося растет отвращение к духовным практикам. И оно выражается в жутком желании «справить нужду»: сначала – малую – вместе с главой буддизма Дании у писуара, испытав состояние «сатори» - блаженства, затем – большую – после «замыкания Круга» с последователями Акбашева. «Духовный опиум» он оставил прямо на тротуаре, не успев добежать до гаражей. Будто испытал катарсис - освободился от психической энергии, от «скверны». «Духовная помойка», - так  называет главный герой эти «сообщества». Он иронично высказывается о том, что рядом – «одни Гиганты Духа», и поэтому тоже предлагает свое учение.

Принципиальное отличие его учения от других в том, что Сомневающийся «обнаружил» отличие энергетического тела от материального:  но у него все наоборот - душа состоит из материи, а физическое имеет полевую структуру – «глюонное облако». Утверждая это, он, в то же время, высказывает мысль об абсурдности этого утверждения: «Представить себе такое – абсурдно. Это невозможно и необычно, - скажете вы, но я говорю Правду. Ваше отношение к моему Учению Абсурда зависит только от того, насколько вы можете допустить эту возможность». Вот здесь всплывает в памяти один из самых известных парадоксов – парадокс лжеца: «То, что я утверждаю сейчас – ложно», или «Я лгу», или «Данное высказывание – ложь». Как ни крути, но цепочка рассуждений возвращает нас в начало, потому что это высказывание противоречит закону исключенного третьего, его невозможно ни доказать, ни опровергнуть.

«Учение Абсурда,  – по мнению Сери, - это лучшее средство борьбы с Бесами, смех над ними». И тут же делает поправку: «Бесов мало. Все преступления совершают обычные люди, которые служат этим бесам. Я специально взял себе такое смешное духовное имя, и мое Учение Абсурда  - это звучит еще смешнее».

Или еще одна иллюстрация его игры с читателем. «Я всегда сомневался в результатах тренировки, сейчас я уже не сомневаюсь – это было самое трудное – не сомневаться. Но я оставляю себе прежнее свое имя – Сомневающийся, так как это же абсурдно, то, что Сомневающийся больше не сомневается. Мне интересно, что будет дальше».

И вот финал. «Самая волнующая фраза, какую можно услышать в науке, - фраза , возвещающая о новых открытиях, - вовсе не «Эврика!», а «Вот забавно». Айзек Азимов. «Вот забавно, что в моем Учении Абсурда подготовка своего энергетического тела для самостоятельного существования нужна только для того, чтобы освободить свое физическое тело от зависимости от материи».

Действительно, забавно, что можно с такой легкостью поверить в то, что некто Сомневающийся прошел путь «духовного развития» и придумал свою программу «духовного просветления». Значит, автор справился с раскрытием идеи произведения, окончательно «запудрив» нам мозги? Нет, в тексте он применил другое выражение: «навешал на уши лапшу».

В силу своей необычности парадокс как ситуация или суждение, существующие в реальности, но не имеющие логического объяснения, как, впрочем, и абсурд со своей бессмыслицей, привлекают внимание читателей. Мнений на этот счет может быть много. Столько же, сколько человеческих судеб. И потому закончу словами одного из просветленных, Будды: «Жизнь – это порождение нашего разума».